Українську версію інтерв’ю читайте згодом.
Влада Молчанова по образованию биофизик, по призванию – архитектор, а в реальной жизни – мама пятерых детей и бизнесвумен. 15 лет назад она основала и возглавила Stolitsa Group, которая сегодня является одной из крупнейших строительных компаний. Холдинг реализовал ряд проектов в жилищном строительстве (например, комплексы “Липинка”, «Відпочинок», «Квартет»), строит торгово-развлекательные комплексы и развивает сеть супермаркетов.
В интервью изданию “ГОРДОН” накануне 8 марта Молчанова рассказала, легко ли женщине в Украине заниматься бизнесом, что думает о современной застройке Киева, каким видит будущее города, почему решила участвовать в политической жизни столицы, поделилась секретами успеха и счастья.
Когда я взялась оформлять документы на свое кафе, поняла, что на самом деле умею многое: систематизировать документацию, сделать так, чтобы бизнес соответствовал всем законным требованиям
– Вы пришли в бизнес в начале 2000-х, когда всем было непросто. С чего началась ваша история?
– Как бы странно это ни прозвучало, но я в бизнесе не по собственному желанию, а от безысходности. До того момента нашу семью обеспечивал муж, который занимался собственным делом и участвовал в проекте вместе с немецкой компанией. Вроде дела шли успешно. Мы даже перебрались в новую квартиру в центре Киева.
Но потом возникли проблемы: успешный бизнес решили «отжать», а муж должен был скрываться, иначе его просто убили бы. Я с двумя детьми оказалась в занятой бандитами квартире. Нас заперли в одной из комнат, и мы сбежали через окно. Прыгать пришлось со второго этажа. Босая, с сыновьями я пришла к родителям, в свою старую квартиру в Академгородке. Мужа нет, дома нет, денег нет, а жить как-то надо.
Было очень неудобно просить помощи у папы. Помню тот ужасный момент, когда в день рождения младшего сына не смогла ему даже крошечную машинку в универмаге купить. Стоя у витрины магазина, дала себе слово, что такое больше никогда не повторится.
С моей профессией я никому не была нужна. Мой двоюродный брат Алексей посоветовал начать с малого – занять денег и открыть небольшое кафе. В этом районе мы выросли, всех знали, и кафе не пустовало. Дела наладились.
– А как вы попали в строительную отрасль?
– Когда я взялась оформлять документы на свое кафе, поняла, что на самом деле умею многое: систематизировать документацию, сделать так, чтобы бизнес соответствовал всем законным требованиям. Тогда рынок строительных услуг только начал развиваться. В это время я познакомилась со Львом Карапетяном – основателем сети KLO. Он предложил готовить проектно-сметную документацию для его заправок и строек. За время работы в этой компании я очень хорошо разобралась, что такое разрешительная система в строительстве, проектно-сметная документация и сам процесс строительства, поэтому решила: почему бы самой не попробовать что-то построить?
Тогда же я познакомилась с Владимиром Костериным – состоявшимся и успешным бизнесменом. Мы договорились о создании совместной компании в отрасли строительства и стали партнерами. Так появилась Stolitsa Group. Наши первые дома на улице Верховинной и сегодня выглядят очень достойно, потому что добротно построены. Это и был мой вход в бизнес.
В 2009 году Костерин продал свою долю в компании литовской бизнес-группе “БТ Инвест” и моим партнером стал литовский бизнесмен Раймондас Туменас. Мы уже много лет продолжаем вместе успешно развивать бизнес. У нас полное взаимопонимание и конструктивная работа. А Stolitsa Group превратилась в большой международный холдинг – возвела много объектов, среди которых жилые комплексы, торговые и торгово-развлекательные комплексы.
Западные инвестиции в Украину не заходят, потому что нет доверия к государству
– Строительный бизнес – крайне сложная сфера. Как вы выживаете?
– Я нахожу общий язык практически со всеми участниками строительного рынка, со многими имею партнерские отношения. К тому же я считаю, что строительство – это созидательный труд и одна из самых передовых отраслей экономики. Подсчитано, что 1 гривна в строительстве дает 6 гривен в других отраслях. Это своеобразный двигатель экономики страны.
К строителям за границей относятся намного лучше, чем у нас, памятники ставят. Не так давно я побывала в США на дамбе Гувера. Это уникальное гидротехническое сооружение на реке Колорадо построили в 1930-е годы. Надо видеть это место – голые скалы, ущелья, температура под +50°С. Трудно представить, в каких условиях люди возводили эту плотину. В строительстве участвовали десятки тысяч людей, более сотни погибли. В память о них поставили памятник.
Жаль, в Украине нет такого отношения к людям, создающим важные инфраструктурные объекты. Понимаю, у нас бедное государство. Все, что мы имеем сегодня, нам досталось в наследство от СССР, где приложили максимум усилий, чтобы уничтожить любую культуру как таковую, в том числе и производственную.
Молчанова: Когда мы проектируем микрорайон, мы закладываем и скверы, и школы, и садики. Но ни у кого нет обязательства это построить. Фото из семейного архива
– Как вы в целом оцениваете ситуацию на рынке жилищного строительства?
– В Украине сейчас сравнительно дешевое жилье. Но цены неизбежно начнут расти, потому что дорожает рабочая сила. Экономическая ситуация и политическая апатия в последние годы спровоцировали новую волну эмиграции: уезжает огромное количество людей. С одной стороны, это неплохо – люди едут, смотрят, как живут в Европе, чему-то учатся. Часть из них с новыми знаниями и умениями, возможно, вернется назад. С другой стороны, мы начинаем испытывать серьезный дефицит рабочих рук. И еще большой вопрос, как в дальнейшем эти процессы отразятся на экономике.
Конечно, надо повышать зарплату. Украина по размеру зарплат занимает последнее место в Европе. Нас даже Молдова обошла. И как удержать людей? Но для этого надо иметь ресурс – откуда брать деньги.
Западные инвестиции в Украину не заходят, потому что нет доверия к государству. Рейдерские атаки, отсутствие стабильности, боязнь смены правительства и передела рынка. В итоге желающих делать длинные инвестиции с окупаемостью в 10–12 лет нет. У нас горизонт планирования три – пять лет. Но я уверена, когда страна реально, а не только по декларациям возьмет европейский вектор, когда на Западе поймут, что страной руководят достойные государственные деятели, которые на постах не ради своего бизнеса и личного обогащения, тогда все изменится.
Когда мы проектируем микрорайон, мы закладываем и скверы, и школы, и садики. Но ни у кого нет обязательства это построить
– Честно признаться, обидно, что в городе строится все – ЖК, бизнес-центры, ТРЦ с магазинами, но нет ни одного объекта в культурной сфере, как, например, Центр современного искусства Жоржа Помпиду в Париже. Нет красивых глобальных проектов, которые могут стать предметом национальной гордости.
– Я разделяю это возмущение. Но строительные компании сами не могут реализовать глобальные культурные проекты. В первую очередь потому, что в стране нет дешевых денег. Мы привлекаем средства на рынке, продавая квартиры конечному потребителю. И за счет этого строим большие микрорайоны. А чтобы построить значимый культурный объект, инвестиции должны быть до миллиарда долларов. Да это и не задача строительных компаний.
Заботиться о создании культурной инфраструктуры должны государство и городские власти. Не хочу говорить о генплане – его обещают все мэры. Но до сих пор действует устаревший генплан, утвержденный еще в 2002 году. Стратегия города – формальный документ, который никто не читает, никто ею не руководствуется. А должно быть четкое видение по каждому объекту – парку, скверу, водоему, развязке, жилому дому.
Все застройщики и моя компания в том числе – заложники ситуации. Надо строить быстрее и больше, чтобы сохранять доступную потребителю цену. Но бизнес на то и бизнес, чтобы деньги зарабатывать, а городская власть на то и власть, чтобы найти баланс и гармонию между комфортной жизнью киевлян и бизнесом.
– Но когда вы строите, вы же должны думать, что ваш объект – не ночлежка, что людям нужно место для жизни…
– Меня тоже не устраивает сложившийся порядок вещей. Возьмем, к примеру, Дарницкий район столицы – по сути полумиллионный город, а культурной инфраструктуры – ноль: ни приличных скверов, ни парков, ни зон отдыха. Как застройщик я ничего не могу сделать. Когда мы проектируем микрорайон, мы закладываем и скверы, и школы, и садики. Но ни у кого нет обязательства все это построить.
Убеждена, надо брать деньги у застройщика, а создавать инфраструктуру должен город. Мы ведь платим в бюджет специальные отчисления. К слову, сейчас пытаются уменьшить долевое участие строительных компаний в инфраструктуре города. Хотя я и застройщик и это противоречит моим бизнес-интересам, я с этим не согласна. Как киевлянка, я считаю, что платежи следует увеличить, но при этом следует обязать город использовать собранные средства по назначению.
Дарницкий район Киева. Фото: ПОХ — Позняки Осокорки Харьковский / Facebook
Что происходит? Например, мы строим большой комплекс “Галактика”. По проекту там предусматривается детсад. У меня нет обязательства его построить. Мое обязательство – заложить детсад в проект и отчислить в горбюджет деньги на инфраструктуру (что и сделано).
Как распределяются деньги – я не могу проконтролировать. К сожалению, власти могут пустить их на любой инфраструктурный проект в городе. И в этом большая проблема. Должно быть целевое использование средств на конкретную инфраструктуру конкретного микрорайона.
Еще раз подчеркиваю: отчисления на инфраструктуру надо увеличивать, а городской бюджет формировать по-другому. Но таковы правила игры, которые пока изменить никто не может.
– Или не хочет?
– И то, и другое. Одного желания мало. Надо иметь возможность, а для этого требуется конструктивная власть, которая будет работать над решением городских проблем. Тогда, может быть лет через пять, мы увидим изменения в инфраструктуре. Нужно просто браться за дело, иначе у нас не только мосты начнут падать.
Деньги в городской казне есть. В этом году Киев перевыполнил бюджет. Надо собранный ресурс рационально распределять. Системно подойти к процессу: выстроить стратегию развития города и строго ее придерживаться, обозначить проблемы, определить приоритеты (что в первую очередь нуждается в обновлении, а что может подождать), подсчитать, сколько денег надо, подумать, где их можно взять, и прописать правила работы, вести регулярный контроль и анализ. То есть построить работу как в любой коммерческой компании. Стратегия должна быть выложена на сайте, а ее выполнение – отображаться в онлайн-режиме. Киевляне должны видеть, куда движется город и как реализуются запланированные проекты.
– Власти уверяют, что у Киева и так прозрачный бюджет, каждый может видеть, куда идут средства.
– Бюджет – достаточно сложная история. Обыватель сможет что-то увидеть, но далеко не все. Многое на самом деле скрыто от ваших глаз. Киевлянам интересно, как будет развиваться город, какие появятся парки развлечений, что будет с качеством воды из крана, какие скверы заложат, водоемы обустроят, где возведут паркинги и стоянки, сколько построят школ и культурных центров… Этого всего даже в самом открытом бюджете вы не увидите.
Вообще, я считаю, что прямая демократия – оптимальная форма правления. Судьбу города должны определять люди, которые живут здесь и которым небезразлична судьба Киева. Поэтому любые стратегические вопросы должны решаться большинством киевлян в ходе референдумов, как это работает, например, в Швейцарии.
Место в парламенте или исполнительной власти меня совершенно не интересует. Есть только желание что-то изменить в родном городе
– Что, по-вашему, мешает модернизировать и развивать инфраструктуру и жилой сектор в Киеве?
– Для меня это загадка. У нас ведь проблемы не только на уровне конкретной многоэтажки, микрорайона или даже города, а глобальные проблемы на уровне государственной политики. К власти приходят люди, которым страна не нужна. И я понимаю это как никто другой. Я работаю в крупной компании и постоянно сталкиваюсь с властью, знаю чуть ли не каждого в парламенте, правительстве, Киевсовете, других госструктурах. Знаю, что большинство этих людей из себя представляет, к чему стремится. Наблюдаю за их «государственной» деятельностью – и душа болит.
По-женски я всегда хорошо относилась к Юлии Тимошенко. Лично познакомилась, когда она вышла из тюрьмы. Однажды мы обсуждали ситуацию в Киеве. Я критически прокомментировала то, что происходит. Она ответила: “Раз критикуешь, знаешь, как поменять, бери и делай”. Сейчас я помогаю ей выстроить работу по Киеву.
Как совершенно новый в политике человек, стараюсь быть конструктивной, не занимаю радикальную позицию, помогаю советом или рекомендацией. Настроена двигаться вперед. Хочу встретиться с мэрами Варшавы и Берлина, где сейчас реализуется много интересных проектов и где есть прогрессивная стратегия развития города. Думаю, они меня поймут, поддержат и поделятся информацией и опытом.
– А семья поддерживает ваши политические амбиции?
– Таких амбиций нет. Место в парламенте или в органах исполнительной власти меня совершенно не интересует. Есть только желание что-то изменить в родном городе. Я понимаю: если сама не возьмусь за эту работу, кто-то другой не сделает то, что действительно надо Киеву.
Я – состоявшаяся личность. Многого в жизни достигла. Старшие дети совершенно самостоятельны, идут собственной дорогой. Вся моя семья живет в Киеве. И я хочу, чтобы Киев стал современным, комфортным и культурным городом, куда захочется приехать, где уютно жить и интересно работать. Знаю, могу этого достичь. Вижу цель и не вижу препятствий, как сказал герой одного старого фильма.
– Вы собираетесь в мэры?
– Для меня это не самоцель. Сейчас я занимаюсь проектом “Центр защиты киевлян”, который был создан при моей поддержке и по инициативе Юлии Тимошенко. Мне нравится этот проект, потому что он, с одной стороны, помогает киевлянам решать проблемы, а с другой – делает современные информационные технологии понятнее и ближе. Мы учим оплачивать коммунальные услуги с помощью современных сервисов, оказываем юридическую поддержку. Учим людей участвовать в управлении городом. Но главное – мы глубоко изучаем киевские проблемы, анализируем международный опыт и формируем основные приоритеты развития города. Уже скоро представим киевлянам для широкого обсуждения новую и современную стратегию развития Киева.
Дочки бабушку очень любят, но побаиваются. Когда она приходит, малышня говорит: «Демократия закончилась, “Беркут» пришел”
– Вы себя чувствуете счастливой?
– Безусловно.
– И в чем секрет вашего счастья?
– Конечно же, в семье, в детях. У меня их пятеро. Старшему сыну 24 года, младшему – 22. Еще у меня трое дочерей – 14 лет и 11-летние двойняшки. Сыновья полностью самостоятельные. Каждый получил одно образование в Украине, второе – за рубежом, и оба вернулись сюда жить. Каждый самостоятельно выбрал свой путь в жизни. Старший – диетолог. Как волонтер работает с детьми с аутизмом, а параллельно разрабатывает диетологические программы, работает над созданием центра здоровья и диетологии.
Младший основал IT-компанию, разрабатывает перспективное приложение, которое станет альтернативой онлайн-общению в социальных сетях и поможет людям чаще общаться в реальном мире, находить новых друзей и единомышленников. Уверена, у такого продукта большая перспектива.
Значимая составляющая моего счастья – родители. Они необыкновенные люди, настоящие патриоты Украины. Это чувство гордости за свою страну и безграничной любви к ней они привили и мне, и моим детям. У нас в доме звучит только украинская речь. Мой отец Борис Романюк – профессор, физик-математик, работает в Академии наук Украины. Мама Лилия – инженер-конструктор. Также у меня есть младший брат.
Родители всегда меня вдохновляли и поддерживали. Я с детства страстно любила лошадей и увлекалась верховой ездой. Родители очень переживали за меня, но не возражали, когда я пошла заниматься выездкой. И я достигла результата – стала мастером спорта. В 1986 году даже выиграла чемпионат Украины. Когда пришло время выбирать профессию, я собралась на архитектуру, потому что всегда хорошо рисовала. Правда, отец переубедил меня заняться наукой. И я пошла на биологический факультет Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. Так что по специальности я биофизик. Однако, как видите, жизнь все равно связала меня с архитектурой.
Молчанова: Я очень критично отношусь ко многим представителям новой власти. Они цинично использовали ситуацию и не реализовали тот исторический шанс, который был дан. Фото из архива Влады Молчановой
– Ваш младший брат – тоже ученый?
– Андрей пошел по отцовской стезе, окончил физико-математический факультет университета имени Тараса Шевченко. Потом учился в Германии, затем переехал в Швейцарию и остался там. Он – наша гордость. Профессор, работал в университете Базеля, сейчас – глава департамента по научным разработкам новых технологий крупной компании Glas Trösch, которая имеет стекольные заводы по всему миру, в том числе в нашей стране.
Брат мечтает вернуться в Украину. Часто приезжает, потому что вместе со своим коллегой из Цюриха проводит в наших университетах благотворительные лекции для молодежи, рассказывает, как развивается современная наука на Западе.
Совместно с профессором из Силиконовой долины Антоном Беляевым они разработали программу реформирования науки. Я передала ее команде Тимошенко, надеюсь, что она попадет в ее стратегию нового курса по развитию страны.
– У вас дружная семья.
– Основы такого уклада заложила моя бабушка, папина мама, Лидия Илларионовна. Она из раскулаченной семьи. В Хмельницкой области у моих предков был большой надел земли, который они обрабатывали. Советская власть у них все отобрала. А бабушку с родителями, братом и шестилетней сестрой комиссары выбросили на улицу, а потом сослали. Позже, когда бабушке удалось выжить, она вышла замуж и родила пятерых детей. Ее муж, инвалид войны, умер в 1954 году. Бабушке пришлось растить их самостоятельно. Она привила всем дух единения, говорила: для вас никого роднее нет, чем родители и ваши братья-сестры.
Каждое лето я проводила в деревне, так как мой отец, доктор физико-математических наук, ездил на Север на заработки. В деревню съезжались все мои двоюродные братья и сестры – человек 7–10. Мы все лето валяли дурака, а бабушка со своей сводной сестрой обслуживала нашу ораву, а еще успевала огород обрабатывать, смотреть за птицей и коровами. Бабушка очень любила нас, жалела и баловала. Я такого своим детям не позволяю.
– А каковы ваши принципы воспитания?
– Любовью испортить нельзя. Признаю, мне не хватает строгости. Но этот недостаток компенсирует моя мама, которая помогает мне справляться с дочками и следит за режимом. Дочки бабушку очень любят, но побаиваются. Когда она приходит (мы живем по соседству), малышня говорит: «Демократия закончилась, “Беркут» пришел”. Это слово вошло в семейный обиход после Революции достоинства.
– Кто в доме главный?
– Не считаю себя главной, но так складывается, что я самая инициативная и поэтому все разруливать приходится мне (смеется).
– Как при такой серьезной загрузке находите время для общения с детьми?
– Куда бы я ни ехала, стараюсь брать с собой детей. Даже когда лечу на деловые переговоры. Любое время, какое я могу побыть с ребенком, я стараюсь использовать.
Самое страшное, что правительство, которому Майдан передал власть, посеяло зерно неверия в сердцах людей
– Вашу семью Революция достоинства сильно затронула?
– Для меня события Евромайдана не что-то абстрактное. В то время я жила недалеко от Михайловского Златоверхого собора. Являюсь его прихожанкой. Когда началась революция, младших детей с мамой я отправила за границу. А сама принимала активное участие во всем. События разворачивались прямо под моим домом. Я приглашала к себе домой корреспондентов, чтобы они снимали происходящее из окон. У меня была кухня для протестующих. В самые горячие дни папа на своей машине вывозил раненых с Майдана, а в моей квартире размещалась часть госпиталя Михайловского монастыря, в одной из комнат развернули операционную, также у меня жили врачи.
Внизу на Костельной стояло подразделение внутренних войск. Я подходила к ним, смотрела. Это было просто возмутительно: молодых парней кинули на задание, а отнеслись к ним как к бездомным псам. Ребята возраста моих сыновей. Мне было их безумно жаль. И мы с подругой, которая живет в соседнем доме, их подкармливали. Они так боялись брать еду, питье, сигареты. Приходилось объяснять, что ничего плохого мы не замышляем.
– Сейчас многие сожалеют, что поддержали Евромайдан. А вы?
– Говорят ведь, что революцию делают романтики, а пользуются ее достижениями негодяи. Так произошло и у нас. Кто и как спровоцировал попытку разгона и расстрел протестующих, до конца не известно. Я очень критично отношусь ко многим представителям новой власти. Они цинично использовали ситуацию и не реализовали тот исторический шанс, который был дан. Но это на их совести. Лично я ни о чем не жалею.
– А не обидно, что за эти четыре года принципиально мало что изменилось?
– Самое страшное, что правительство, которому Майдан передал власть, посеяло зерно неверия в сердцах людей. Это худшее из всего произошедшего. Разочарованные люди теряют активность. Это, в принципе, на руку политикам: раз люди больше не выйдут, можно делать что угодно. Но это страшная иллюзия. Внутренний патриотизм и сплочение нарастает. И нация неизбежно придет к тому, что изберет себе достойную власть.
